#story@witcherworld
Шелест дождя сливался с рёвом реки и шумом лагеря.
И Эскель отдал бы всё, лишь бы этот проклятый дождь закончился.
— Не пущу, сударь ведьмак, — упрямо наклонил голову десятник. – Платите, вопите, рубите – а не пущу. Вы с досок навернётесь – а мне потом головой отвечать.
— Я ведьмак, — заметил Эскель, в который раз демонстрируя медальон. Десятник в который раз начал шептать молитву святому Лебеде. – Я не навернусь с досок, уважаемый.
Какое-то время он терпеливо ждал, пока солдат закончит молитву.
— Ведьмак, не ведьмак – мне всё одно, — явно кривя душой, пробормотал десятник. -Вы-то, может, и не навернётесь, а вот паромщик? А лошадка ваша? Нет, в дождь паром не пойдёт!
Ведьмак недовольно скривился. А ведь как было бы просто, если бы он принимал взятки. Но судя по тому, кого Эскель видел в лагере, набожные люди не делали разницы ни для кого – ни для рыцарей, ни для охотников на ведьм, ни, тем более, для ведьмаков.
— Дождь уже неделю льёт, уважаемый, — мягко напомнил Эскель. – А если ещё неделю прольёт? Будете сидеть тут с сотней людей?
Десятник заглянул за спину Эскелю, будто бы ожидая, что сотня людей появится здесь прямо сейчас. А затем, фыркнув, отмахнулся.
— Вот не надо мне этих вот штучек! Сотня, две, тысяча – всё одно! Князь приказал – в дождь никого не возить! – и он, не дожидаясь ответа Эскеля, резко развернулся и зачавкал по грязи под навес, на ходу проклиная всех нелюдей и мутантов сразу.
Эскель хмуро глядел ему вслед, перебирая в голове все варианты. До ближайшего моста – два дня пути, но за эти два дня он вымокнет настолько, что легче уж прямо сейчас сигануть в реку. Значит, остаётся только ждать.
Тяжело вздохнув, он взял Василька за поводья и отправился искать укрытие от дождя.
Пустующий навес отыскался на самом краю лагеря. Поставившие его явно потеряли терпение, о чём красноречиво свидетельствовала приколоченная к подпорке записка: «Десятник Быдула – мудак, жопошник и любитель краснолюдских членов!». Но, по крайней мере, отсюда открывался хороший вид на лес и реку.
Весемир всегда говорил, что вид природы успокаивает, почему-то вспомнил Эскель. Ну, что же. Ему успокоение точно не помешает.
Хвойный лес шелестел и скрипел под порывами холодного ветра, цепляя верхушками несущиеся по небу чёрно-синие тучи. Река ревела где-то за рядами палаток и навесов. Грязь хлюпала под копытами переступающего с места на место Василька. Зашипели разожжённые Игнием угли, обещая горячую еду и тепло.
Эскель начал было даже отходить от разочарования, когда над ним выросла чья-то тень.
— К себе пустишь, мил-человек? – мужчина вжимал голову в плечи и прикрывался сверху кожаной сумкой. И выглядел бы как обычный путешественник, если бы не одно больное «но» в виде нашивки с чёрным солнце на груди.
— Конечно, — Эскель указал на пенёк напротив него. – Если не смущает, что я ведьмак.
Мужчина широко усмехнулся и плюхнулся на пенёк.
— С радостью воспользуюсь возможность, если не смущает, что я, как вы, нордлинги, говорите, нильф, — весело произнёс он, стягивая сапоги и сливая из них воду. – У вас, на Севере, и нас и вас людьми не считают, верно?
Эскель хотел бы не согласиться. Но не мог.
Он молча смотрел в огонь, думая о том, чтобы сейчас сказал Геральт или Ламберт. Эх, холера. Жаль, что они ни разу не путешествовали подолгу вместе. Или не жаль. Любые их посиделки заканчивались тем, что они нажирались как скоты, Геральт с Ламбертом ссорились, а ему, Эскелю, приходилось смущённо молчать. Когда два брата ссорятся, лучшее, что может делать третий – молчать.
Он вздрогнул, когда что-то ткнулось ему в руку.
— Вишнёвка, — пояснил нильфгаардец, болтая бутылкой. – В такой холод – самое то.
Эскель благодарно кивнул и молча запрокинул бутылку. Горло чуть обожгло и сдавило, и он шумно выдохнул, отдавая бутылку назад.
— Спасибо.
— За что?
— Немногие поделятся с ведьмаком.
— Немногие выпьют с нильфгаардцем, — отмахнулся посыльный, отпивая сам и шумно выдыхая пар в воздух. – К тому же… Ох, — он осёкся, глядя куда-то в сторону.
Прямо к их навесу шлёпал по грязи промокший до нитки человек с такой же, как у нильфгаардского посыльного, сумкой. Его отличало только одно – нашивка с гербом Редании.
Эскель почувствовал нехорошее предчувствие. Походило на плохой анекдот – нильф, реданец и ведьмак. Только анекдоты обычно не заканчиваются поножовщиной, а тут…
Реданец, заметив их взгляды, вежливо замер в отдалении и откинул капюшон с головы.
— Почтенные, — хрипло проговорил он. – Для ещё одного место найдёте?
Эскель бросил быстрый взгляд на нильгфаардца. Однако, к его удивлению, тот широко усмехнулся и сделал приглашающий жест.
— Если только не смущает, что я – нильф.
— А я – ведьмак, — быстро вставил Эскель, напряжённо глядя на лицо реданца.
У того не дрогнул ни единый мускул.
— Если вас не смутит, что я реданец, — прохрипел он, и, закашлявшись, примостился на поваленное бревно рядом с костром. – Спасибо, — он благодарно принял вишнёвку из рук нильгфаардца и сделал приличный глоток, после чего удовлетворённо выдохнул и передал бутылку Эскелю. – В этом дожде только одна штука хороша – никому не припрёт воевать по такой погодке.
— Не соглашусь, — возразил нильф, и реданец нахмурился. – В дожде хорошо ещё то, что никто засаду на посыльного не устроит. Никому не охота жопу морозить под таким ливнем.
Хмурые морщины реданца исчезли без следа, а во взгляде появился намёк на понимание или даже уважение.
— Это уж точно. Одно плохо – как распогодится, погонят нас обратно. И не только нас. Вон, только мастеру-ведьмаку, наверное, без дождя хорошо?
Эскель слегка пожал плечами. Вряд ли погода влияет на то, сколько камней в него швырнут, пока он будет проезжать по очередной деревне.
Какое-то время все трое сидели и неловко молчали, передавая уже вторую бутылку вишнёвки по кругу. Молчали, пока нильф, наконец, не вздохнул глубоко и не начал.
— Проезжал, я, значит, через Чистые Лужи, и за мной собака увязалась…
Эскель был большим любителем баек, и байка про укравшую депешу генералу собаку ему пришлась по вкусу. Поэтому он сам рассказал о семье вампиров, которые пытались убедить его, что перешли на кровь животных и даже показывали ему «влюблённую» в одного из них селянку. Реданец убедился, что Эскель всё-таки порубил вампиров, и начал рассказывать про то, как у Сивинки попался краснолюдям-разбойникам и сыграл с ними в гвинт на свою жизнь. И Эскель, и нильф заинтересованно подались вперёд, ожидая, чем закончится всё, как их всех прервали.
— Кхем-кхем, — кашель нельзя было назвать деликатным даже при всём желании. Но бородатый краснолюд, похоже, и не старался быть вежливым. – Вижу, у вас тут беседа в разгаре, — нильф и реданец быстро переглянулись и с глотнули. — Да ещё и интересная, — краснолюд бросил колючий взгляд на Эскеля. Два долгих мгновения все напряжённо молчали, а Эскель боролся с навязчивым желанием выхватить меч.
– Так вот!— продолжил краснолюд. — Я бы с радостью и историю бы дослушал, и погрелся бы, и выпил бы.
Реданец и нильфгаардец одновременно расслабленно выдохнули, и Эскель почувствовал, что улыбается.
— Если не смущает… — начал было он, но нильф прервал его, едва сдерживая смех.
— … Что я – нильф, он – реданец, а это – мастер ведьмак.
Краснолюд окинул их всех взглядом. Шморгнул носом. И решительно шагнул под навес.
— Вас-то не смутило, что я – краснолюд. Так что… — он вытянул руки к огню и повернулся к реданцу. – Так что там было с гвинтом?
Ещё одна бутылка вишнёвки быстро опустела, дождь вокруг продолжал барабанить по грязи, лужам и крыше навеса, истории сменялись одна другой. Краснолюд обозвал проигравших реданцу краснолюдов разбойников дилетантами и рассказал, как однажды стал свидетелем того, как за партией в гвинт произошло два развода, три убийства и одно неосторожное высказывание в адрес краснолюдских женщин.
— И вообще, — подытожил краснолюд, извлекая из сумки целый ворох мешочков. – Хреновые у нас же истории, если мы только пьём! Ну-ка – у кого котелок есть?
Реданец мастерски порезал грибы и предложил невесть откуда взявшуюся крынку сметаны. Нильф достал из сумки кусок мяса и взялся за его разделку. Краснолюд набрал воды в котелок и принялся чистить картошку, пока Эскель возился со своими травами. Когда котелок уже занял своё место над огнём, все с улыбками предвкушали горячий обед и слушали о том, как охотники на ведьм приняли реданца за эльфку и чуть не прибили.
История прервалась резко – реданец, побледнев, поджал губы и потупил взгляд, а остальная компания уставилась на стоящего у навеса мужчины в широкополой шляпе.
— Краснолюд, ведьмак, нильгаардец и реданец, — холодно проговорил охотник на ведьм, переводя взгляд с одного на другого. – Травят байки про охотников на ведьм.
— Да, — вызывающе прорычал краснолюд, кладя руку на рукоять топора. – А что, что-то не нравится?
Охотник хмыкнул и потянул воздух носом.
— Да. Три вещи. Во-первых, не мешало бы добавить лука, — и он, к полному изумлению всех сидящих у огня, извлёк из сумки две крупные луковицы. – А то будет пресновато. Во-вторых, вы смеётесь с того, что почтенного господина реданца приняли за духобабу, а между тем, однажды наш отрядный жрец подумал, что пьяным командиром овладели демоны и пытался экзорцировать их из него. А в третьих… Подвинетесь?
Эскель, нильф, реданец и краснолюд глупо смотрели друг на друга пару секунд. А затем на их лицах появились улыбки.
— Если не смущает, что я – ведьмак… -начал Эскель.
— …а я – нильгаардец… — продолжил нильф.
— …а я – реданец… — подхватил посыльный.
— … а я – краснолюд, — с широченной щербатой улыбкой закончил краснолюд, — то милости просим к нашему огню!
Охотник за ведьмами снял шляпу, подставляя свою лысину дождю, и почти изящно поклонился, брянцув ножами на перевязи.
— Только если вас не смущает, что я – охотник на ведьм, — и, под смешки и улыбки, он занял место у огня.
Лук отправился в котелок. История про реданца и охотников на ведьм закончилась. Сам охотник начал рассказывать свою историю. Эскель слушал и улыбался, вытянув уставшие ноги. Вишнёвка всё не заканчивалась. Дождь барабанил по навесу.
Эскель с улыбкой выставил руку из-под крыши.
Теперь ему не так уж и хотелось, чтобы дождь заканчивался.
